Вот каким увидел Киев в 1947 году всемирно известный фотограф Роберт Капа
«Смерть революционера» — самая известная фотография Капы, снятая в 1936 году во время войны в Испании
Капа снимал высадку союзных войск в Нормандии во время Второй мировой войны. Почти все снятые тогда пленки по вине лаборанта были уничтожены, однако даже те фотографии, которые остались, стали самыми знаменитыми кадрами Второй мировой войны
Ну а знаменитый писатель и журналист Джон Стейнбек в представлении не нуждается. В 1947 году Джон Стейнбек и Роберт Капа решили совершить путешествие по Советскому Союзу. Они хотели написать репортаж о том, как страна советов отходит от разрухи и ужасов Второй мировой войны. Был намечен маршрут: Москва – Киев – колхозы им. Шевченко – Сталинград – Грузия.
Как обстоят дела за железным занавесом, простые американцы не знали и считали, что журналисты из этой поездки назад просто не вернутся. Но они не просто вернулись — то, что увидели Стейнбек и Каппа в СССР, позже легло в основу книги Стейнбека «Русский дневник».
Роберт Капа и Джон Стейнбек
Дальше мы будем просто цитировать фрагменты книги Джона Стейнбека «Русский дневник»
«…В должное время наше заявление на визы ушло в Москву и довольно скоро моя виза была уже готова. Я приехал в русское консульство в Нью-Йорке и генеральный консул сказал мне:
― Мы согласны, что неплохо бы это сделать, но… зачем вам непременно брать фотографа с собой? У нас полно фотографов в Советском Союзе.
Я ответил:
― Не таких, как Капа. И если уж я берусь за это дело, то только вместе со своим фотографом.
Чувствовалось нежелание впускать фотографа в Советский Союз, а против меня возражений не было; нам это показалось странным: ведь цензуре легче проконтролировать пленку, чем мысли репортера. Здесь мы должны дать объяснение тому, что подтвердилось впоследствии во время нашей поездки. Фотокамера ― один из самых страшных видов современного оружия, особенно для людей, которые воевали, были под обстрелом и бомбами: ведь воздушному налету, как правило, предшествует фотографирование объекта. Прежде чем разрушить деревни, города и заводы, ведется съемка местности с воздуха, составляются шпионские карты, в основном при помощи фотоаппарата. Поэтому фотокамеры так боятся, а человека с фотоаппаратом подозревают и следят за его передвижениями…»
Опасения американских журналистов оказались напрасными и им удалось снять прекрасный фоторепортаж. Фрагменты этого репортажа, посвящённые городу Киеву, я предлагаю Вашему вниманию.
Снять репортаж-это было полдела, друзья опасались, что с отснятыми пленками их просто не выпустят из Советского Союза или, по крайней мере, отберут отснятый материал.
«…Половину времени Капа составлял планы контрреволюции на тот случай, если что-нибудь случится с его пленками, в оставшееся время обдумывал варианты самоубийства. Его интересовало, сможет ли он сам себе отрубить голову на предназначенном для этого месте на Красной площади. В тот вечер у нас был довольно грустный ужин в «Гранд-отеле». Музыка играла громче обычного, а барменша, которую мы прозвали мисс Сейчас, была неповоротливей обычного.
Было еще темно, когда мы проснулись, чтобы ехать в последний раз в аэропорт. И последний раз мы сели под портретом Сталина, и нам показалось, что он сатирически посмеивается над своими медалями. Мы выпили наш дежурный чай, и Капу начало трясти. А потом пришел человек и передал в его собственные руки коробку. Это была коробка из плотного картона, перевязанная веревкой, а на узлах были маленькие свинцовые печати. Ему нельзя было распечатывать коробку прежде, чем мы минуем Киев, нашу последнюю, перед Прагой, остановку.
Нас провожали Караганов, Хмарский, Суит-Лана и Суит Джо Ньюмен. Наш багаж был намного легче, чем раньше, потому что мы раздали все лишнее ― костюмы, пиджаки, камеры, все оставшиеся вспышки и неотснятые пленки. Мы залезли в самолет и заняли свои места. До Киева было четыре часа лета. Капа держал коробку в руках, но открыть не смел. Если сломать печати, ее не пропустят. Он прикинул на руке, сколько она весит.
― Легкая, ― жалким голосом произнес он. ― Там лишь половина пленок.
Я предположил;
― Может, они туда камней наложили, а пленок там и вовсе нет.
Он потряс коробку.
― Похоже, что это пленки, ― сказал он.
― А может, старые газеты? ― спросил я.
― А ты ― сукин сын, ― заметил он. И стал спорить сам с собой.
― Что они хотели изъять? Ведь там же нет ничего плохого.
― Может, им просто не нравится, как Капа снимает, ― предположил я.
Самолет летел над огромными равнинами, лесами, полями и серебристой извилистой речкой. День был прекрасным, и низко над землей висела голубая осенняя дымка. Стюардесса отнесла экипажу лимонад, вернулась и откупорила бутылку себе.
В полдень мы приземлились в Киеве. Таможенник весьма поверхностно осмотрел наш багаж, но коробку с пленками схватил. Он был явно предупрежден. Таможенник разрезал веревки, ― Капа все время смотрел на него, как овца перед закланием. Потом таможенник улыбнулся, пожал нам руки, вышел, дверь закрылась, и заработали моторы. Когда Капа вскрывал коробку, у него тряслись руки. Вроде бы все пленки были на месте. Он улыбнулся, откинулся назад и заснул прежде, чем самолет поднялся в воздух…»
